...Мы знакомы всего несколько часов, а я уже прижимаю тебя к стене. Ты говоришь мне, что обычно так не поступаешь, что я - особенный. И я, конечно же, тебе верю. Ты умудряешься внушить эту мысль об исключительности всем и каждому, но это такая же ложь, как беспроцентные кредиты и проповеди сектантов. Единственной можешь быть только ты - и каждый, согласно твоей нелепой теории, только и мечтает о том, чтобы стать твоим партнером.

Ты лежишь на краю кровати, свесив голову вниз: волосы расплескались по полу, и я вижу вены на твоей изогнутой шее. Устав прожигать меня взглядом, ты выхватываешь у меня из пальцев сигарету, и на белой бумаге алеет отпечаток твоей блядской красной помады. Я брезгливо кошусь на окурок, прекрасно понимая, что не смогу его выбросить. Едкий дым, еще больше отравленный тобой, сжигает мои легкие изнутри. Я ненавижу себя за то, что обречен думать о тебе всю свою жизнь, до самой смерти. Хотя что уж там - ты же даже не дашь мне умереть: вцепишься своими острыми когтями в крышку гроба, оставляя на лакированной поверхности длинные процарапанные следы. И мне не останется ничего другого, кроме как вернуться из загробного мира, обратить вспять процесс собственного разрушения, наплевав на все существующие законы мироздания.

Я ненавижу твой смех. Казалось бы, как в простом наборе звуков и дыхательных рефлексов модет быть столько надменности и отвращения к человеческому роду? Ты не смеялась, ты унижала человека одной своей улыбкой или взглядом, а, когда ты начинала смеяться по-настоящему, можно было уже подписывать смертный приговор своему достоинству. Я затягиваю ремень на твоей шее лишь для того, чтобы почувствовать, как ты на секунду умираешь, но тебе это, конечно же, нравится. Едва вдохнув кислород, ты награждаешь меня своим полным презрения смехом. У тебя нет души. За твоими кроваво-красными губами скрывается всепоглощающая пустота, готовая затянуть тебя, стоит только зазеваться. Разумеется, ты меня никогда не отпустишь, как еще сотню других несчастных, попавших в твою ловушку. Твои губы горькие на вкус. Я говорю себе, что это от черного кофе, презрения и моих сигарет. Развлекаю себя ассоциациями, чтобы не думать о том, что же именно могло на твоих губах остаться.

Я зачем-то прочитал сотни книг про шлюх, но так и не нашел в них ответов на вопросы, которые искал. Разумеется, потому что ты - это нечто иное. Ты порочна по праву рождения, и тебе вовсе не обязательно подкреплять этот факт своим поведением. Даже больше - тебе даже не приходит в голову опускаться до уровня плотского вожделения, ты предпочиташеь пожирать душу, желательно целиком, без остатка. Ты - ночной кошмар любого нормального человека, который хочет прожить в здравом уме и трезвой памяти лет до шестидесяти. Ты - самое отвратительное и вместе с тем - самое лучшее, что со мной случалось. Однажды появившись в моей жизни, ты разорвала ее в клочья. Ты так тщеславна, что, скорее всего, думаешь, что ты и есть смысл моего существования, и в таком случае ты, черт подери, права.

Я называю тебя фальшивкой, но на самом деле ты - подлинник самого отвратительного, вызывающего страх искусства. Если бы в этом мире существовала хоть одна твоя бледная копия, он бы непременно рухнул. Ты - это истинное воплощение всех человеческих страстей и пороков, что делает тебя самым притягательным и отталкивающим произведением искусства во Вселенной. Ну вот, я снова говорю о тебе так, будто ты - это нечто прекрасное, но на самом деле нет: ты искалечила мою жизнь так, как не смог бы никто другой. Ворвавшись в мою жизнь однажды и перевернув ее с ног на голову, ты навеки оставила меня инвалидом. Где-то в глубине души у меня что-то разбилось, и теперь я никогда не смогу собрать это обратно. И все было бы не так ужасно, если бы я не был чрезвычайно рад этому.
Ты молчаливо называешь меня ничтожеством, и мне хочется оскорбить тебя в ответ, но все слова, соприкасаясь с твоей кожей, расцветают яркими красками. Я называю тебя тварью и почти вижу распустившуюся у тебя на плече алую розу - того же оттенка, что и помада, которую я так ненавижу.

Ты разбиваешь руки в кровь, и эта кровь остается у меня на губах. Я уже даже не могу разобрать: твоя она или моя. Я прикасаюсь губами к твоим запястьям, оставляя на них бледно-красные отпечатки. Мы знакомы уже тысячу лет, хотя календари отчаянно врут, пытаясь превратить тысячелетия в считаные часы. В глубине души я мечтаю о нормальной жизни, свободной от этой любви и ненависти, раздирающей напополам. Но отказаться от тебя - все равно что выкачать последние краски из своей и без того отчаянно-серой жизни. Я настолько отравлен твоим ядом, что мне остается лишь выживать. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься, и лишь ты способна своим присутствием удерживать эти жалкие распадающиеся осколки вместе. Стоит тебе равнодушно отвернуться, как груда стекла, которая когда-то была моими кристально-прозрачными чувствами, со звоном оседает на пол.

Ты говоришь, что ты никогда не проигрываешь - и я верю тебе. Ты говоришь, что ты способна изменить мир - и я, разумеется, соглашаюсь. Ты говоришь, что я никогда тебя не забуду - и тут, конечно же, никаких сомнений не возникает. Ты говоришь, что ты меня отпускаешь - и это единственное, во что я поверить отказываюсь.