Я иду, кутаясь в кожаный плащ и позволяя холодным дождевым каплям стекать по моему лицу. Я чувствую, как растворяюсь в окружающей меня дымке с ярлыком «100% влажность» на каждом сантиметре пространства, и это ощущение сводит меня с ума. Контуры моих мыслей теряют четкость с каждым шагом, растекаясь, словно капли акварели по мокрой бумаге. Холод впивается в мои запястья и карабкается вверх, наплевав на слои теплой одежды. Я вспоминаю, и с каждым новым моментом, вспыхнувшим в памяти, мне становится еще холоднее. Музыка заглушает шум улицы и голоса прохожих, но она бесполезна, когда дело касается этих едких обрывков сознания, заполонивших твою голову. Соль в том, что вещи становятся красивыми тогда, когда я о них пишу. Даже когда я ломаю предложения на части, разрывая логику совершенно неподходящими эпитетами, они все равно прекрасны. Так отчаянно и наивно прекрасны, словно происходящее их вовсе не касается. Выстраиваясь в длинные цепочки, они создают совершенную ДНК и наполняют смыслом все то, что до этого было банальным мусором, которого навалом в любой, даже самой ничтожной жизни. Интересно, мне будет когда-нибудь больно? Ведь при всей моей любви к сигаретам, я совершенно не могу их курить.
Мне говорят, что мои стихи и слова — слишком сложные, слишком затейливо сплетаются в строчки и рифмы, слишком многого требуют от того, кому будет настолько скучно их прочесть. Я киваю, потому что даже в самых отдаленных закоулках моих мыслей не найдется настолько ничтожного перевода, который можно будет читать без словаря. Мне объясняют мотивы моих поступков, низводя их до такой тошнотворной банальщины, что хочется улететь подальше в космос, только бы не слышать этого бреда. Я киваю, потому что это все равно не имеет ко мне никакого отношения. Мне говорят: «у тебя было все, но ты захотела еще и это». Я киваю, потому что, разве не в этом смысл нашей жизни — вечно хотеть чего-то большего? К тому же, я не могу представить того, что сможет удержать меня на одном месте дольше, чем мне того хотелось бы. Мне говорят, что со мной совершенно невозможно общаться, что я хреновый друг — и я киваю, потому что это настолько же очевидная вещь, как ежедневный закат солнца. Мне постоянно что-нибудь говорят, но я уже давно перестала слушать, потому что делать вид, что меня это хоть сколько-то интересует — непосильно тяжелый труд. В моих собственных мыслях я курю настолько часто, что мои гипотетические легкие почернели изнутри, и эта темнота расползается все сильнее, заполняя каждую клеточку моего тела.
Самое главное — вовремя выбраться из петли, по которой тебе так нравится бродить, иначе она рано или поздно затянется у тебя на шее. Все цепи на свете делятся на два типа: одни ты в упор не замечаешь, а от других отчаянно пытаешься освободиться, и в обоих случаях ты рискуешь обнаружить якорь, прикованный с другой стороны и отчаянно влекущий тебя на дно. Впрочем, даже на месте крушений остаются выждавшие, к тому же ты можешь внезапно обнаружить в себе таланты заправского фокусника или повернуть реальность на 180 градусов, выкачав весь кислород из окружающей тебя воды. Одна проблема — на глубине в тысячу слов под поверхностью намокает табак, и избавляться с помощью одной зависимости от другой трудно, как никогда.
Я отчаянно пытаюсь воскресить в памяти обрывки утерянных воспоминаний, но вместо этого помню все то, о чем хотелось бы забыть навсегда. Одну за другой я достаю из потока сознания мысли, способные причинять боль: они словно тупой нож, которым ты пытаешься прорезать кожу, покрытую толстым слоем парафина, в надежде почувствовать хоть что-нибудь. Правда, я как герои фильмов и книг, которые спят с оружием под подушкой — всегда держу в уме тот факт, что в любой момент кто-нибудь может воткнуть этот нож мне в спину. Бывает, так хочется закрыть глаза, расслабиться и ни о чем не думать — но тут я нащупываю воображаемую сталь под подушкой, и снова достаю парочку мыслей, способных вернуть меня в реальность. Лезвия настолько затупились, что их едва хватает чтобы оставить парочку бледных царапин, но этого достаточно, чтобы не расслабляться. Иногда я проклинаю свою привычку анализировать и просчитывать все возможные варианты развития событий и отчаянно боюсь, что в моей гипотетической пачке кончатся сигареты.
